Как бизнес-империя "Фароз" Шамсулло Сахибова, зятя президента Эмомали Рахмона, отхватила целую страну. Таджикистан: миллионы в брачной корзине

Женившись на одной из семи дочерей президента Таджикистана, молодой предприниматель построил собственную деловую империю масштабом в целую страну. Расследование OCCRP рассказывает, как на безграничном политическом влиянии вырастает успешный бизнес в одной из беднейших стран Центральной Азии.

Таджикистан — самая маленькая центральноазиатская республика и одна из самых бедных. Благополучие страны напрямую зависит от денег, которые пересылают домой миллионы гастарбайтеров, сезонно работающих в России.

Однако проблемы Таджикистана не только в аскетичном рельефе или непростом наследии советских времен. В республике правит авторитарный президент, который любит присваивать самому себе громкие титулы и фактически ставит себя выше конституции.

В такой стране, как Таджикистан, семейные связи могут определять всё. Опубликованные ниже материалы рассказывают о молодом человеке, который через брак породнился с семьей президента Эмомали Рахмона, после чего стал успешным бизнесменом. Ещё эти истории расскажут, что случилось с теми, кто оказался ему неугоден.

Молодой человек выстроил компанию под названием «Фароз», которая разрослась так, что теперь трудно назвать отрасль, где бы она не присутствовала. Ее коммерческие интересы охватывают и нефть, и добычу сырья, таможенные терминалы и горнолыжные курорты, причем практически везде у нее доминирующие позиции. Компания даже умудряется получать загадочные платежи от иностранных фирм в обмен на полезные одолжения.

О том как работает современная клептократия, читайте в расследованиях проекта.

Оригинал этого материала 

***
Когда страна — это бизнес

Эмомали Рахмон (слева) и Шамсулло Сахибов

Таджикистан — беднейшая страна в Центральной Азии — недавно получила очень современное оборудование. В 2017 году более 600 высокотехнологичных диагностических лабораторий, способных проводить ДНК-тесты, генетические анализы и другие процедуры, были установлены в медицинских центрах по всей стране. Лаборатории были представлены как часть партнерства между правительством и частной компанией «Фароз». Это был не первый и не последний раз, когда компания удостоилась такой привилегии.

По сути, граждане Таджикистана сталкивались с этой компанией во множестве других секторов, которые обычно ассоциируются с государственными услугами — доставкой нефти и газа, закупками, обучением вождению. «Фароз» также управляет заправками, спа-салонами, зимним спортивным комплексом, шахтами, банками и другим частным бизнесом.

В приглаженом рекламном ролике успешность компании отождествляется с успехом Таджикистана: «Фароз». Национальная компания на благо нации». Президент страны Эмомали Рахмон, который правит страной почти 30 лет, определенно гордится успехом компании. Где бы «Фароз» ни запускал новый проект, там Рахмон разрежет ленту, скажет теплые слова и замрет в фотогеничной позе.

Но почему бессменный лидер Таджикистана проявляет интерес к деятельности частной компании? Как выясняется, на то есть уважительная причина — семья.

Ключевая фигура здесь — Шамсулло Сахибов, который женился на одной из дочерей президента. 36-летний зять Рахмона занимает влиятельное положение в стране, которой правит небольшой круг элиты.

Научный сотрудник Института Гарримана в Колумбийском университете Эдвард Лемон объясняет, что в экономике страны доминируют предприниматели, которые связаны с семьей президента и могут использовать контроль над правительством «для искажения рынка в свою пользу». «Коррупция проникла в каждый уровень экономики и общества», — говорит он. И владелец «Фароза» Сахибов — не исключение.

«Если бы Сахибов не был частью системы благодаря родству с президентской семьей, компания «Фароз», вероятно, сама стала бы мишенью», — говорит Лемон.

Но Сахибов является частью системы. И это позволило ему достичь ошеломительного успеха. Расследование Центра по исследованию коррупции и организованной преступности (OCCRP) установило, что именно правительство создало условия для роста и процветания компании, устранив конкурентов, которые могли бы представлять для нее угрозу. Государство используется на благо компании, а не наоборот.

Репортеры OCCRP обратились за комментариями в «Фароз», администрацию президента и к Сахибову, но не получили ответа.

Создавая империю

По документам Шамсулло Сахибов является единоличным владельцем «Фароз» по состоянию на январь этого года. То есть он возглавил компанию вскоре после возвращения из Великобритании, где служил торговым представителем Таджикистана.

В отчетных документах до этого периода компания была зарегистрирована на его отца Махмадулло и брата Зайнулло. Однако журналисты выяснили, что, по сути, он управлял компанией с 2012 года, когда отнял ее у своего партнера. (Читайте: «Смерть в Стамбуле»)

Когда «Фароз» была создана в 2002 году, ее основной деятельностью был импорт сжиженного газа. Наравне с продажей нефти (у компании есть нефтепровод в Афганистан) газ все еще составляет важную часть бизнеса компании. «Фароз» управляет сетью из 50 точек сбыта газовых и нефтепродуктов на розничном рынке.

Но «Фароз» — не просто еще один игрок на рынке. Он занимает доминирующее положение. В 2013 году «Фароз» зарегистрировал собственную Ассоциацию импортеров нефти и сжиженного газа, которая, согласно реестру компаний, имела целью лоббирование «интересов импортеров». И хотя у ассоциации нет даже собственного сайта, ее влияние на рынок не стоит недооценивать. Два представителя отрасли рассказали на условиях анонимности, что одобрение ассоциации играет важную роль в получении лицензии на импорт топлива в страну или строительство топливного резервуара.

Но сегодня амбиции «Фароза» простираются куда шире. Едва ли можно назвать отрасль, в которой она не присутствует. «Фароз», состоящий более чем из 40 компаний, занимается бизнесом в области грузоперевозок, фармацевтики, информационных технологий, горнодобывающей промышленности, банковского дела, индустрии развлечений и туризма.

Компания обязана успехом помощи извне. Исследование работы компании за последние годы показало, что правительство поддерживало компанию удобными ей законами, давлением на конкурентов и приватизацией по выгодным ценам. Порой власти заходили так далеко, что делали «Фароз» монополистом отрасли.

OCCRP изучил главные сферы, в которых «Фароз» достиг вершин, и правительственные махинации, которые способствовали успеху компании. Читайте об этом ниже:

Оригинал этого материала 

***
"Построенный для людей"

 «Фароз» управляет металлургическим комбинатом в древнем городе Хисор, который считается одним из крупнейших промышленных центров страны. По официальным данным, «Фароз» инвестировал 21 миллион долларов в предприятие. Еще 8,5 миллиона должна была инвестировать неизвестная китайская компания Yu Liang Fu. История строительства комбината дает четко понять, что президент Рахмон лично был заинтересован в успехе и что его правительство предприняло множество шагов, чтобы предприятие заработало.

Рахмон посещал стройку в 2012 году. Через два года на официальном заседании правительства он назвал комбинат одним из важных предприятий, которые «будут построены для народа» к 25-й годовщине независимости Таджикистана.

Предприятию явно помогали на самых верхах.

Во-первых, президент Рахмон выделил 15 гектаров земли для неограниченного пользования. При этом большая часть территории — орошаемая пашня, которой в регионе очень мало и которая принадлежала кооперативу местных фермеров. Несмотря на это, комбинат получил землю за 130 тысяч долларов.

В 2013 году, по мере строительства, Рахмон освободил застройщика от обязательств по уплате НДС и таможенных пошлин на импортное оборудование. (Эти послабления были введены еще один раз открытия завода.)

В 2015 году премьер-министр Кохир Расулзода во время визита на предприятие дал указание чиновникам обеспечить своевременное предоставление электричества и сырья. В Таджикистане производство электроэнергии контролирует государство.

Президент Рахмон снова посетил завод, когда он наконец открылся в 2016 году, отстав от графика на несколько лет. По-видимому, он столкнулся с некоторыми трудностями с китайским соинвестором. Местные СМИ связывали временную остановку в строительстве с задержками поставок оборудования из Китая. К моменту открытия завода китайцы вышли из проекта.

Оригинал этого материала 

***
Лучшая в мире охота за сокровищами

Добывающая промышленность — серьезный бизнес в развивающихся странах. Предполагается, что и местные, и западные компании платят большие взятки, чтобы получить доступ к прибыльным правам на добычу полезных ископаемых и обойти конкурентов. Но у «Фароза», похоже, нет проблем.

Изучение списка правительственных лицензий на разведку и разработку месторождений показало, что за последние несколько лет «Фароз» напрямую либо через свои дочерние компании получил в общей сложности 12 лицензий на добычу полезных ископаемых и разведку. 2017 год был особенно удачным для компании Сахибова, поскольку она получила девять лицензий. Эти проекты включают добычу золота, угля, железной руды, гранита и других полезных ископаемых.

Добыча золота предполагается на месторождении Укобхона на северо-западе страны. «Фароз» когда-то пытался получить лицензию на разработку этого месторождения вместе с иностранной компанией (см. «Жажда золота»). Но проект развалился после того, как иностранный партнер не согласился на условие государства потратить 500 тысяч долларов на школы и дороги в малонаселенной зоне.

Похоже, что, как только «Фароз» в одиночку получил лицензию, упоминание о социальных проектах, кажется, исчезло.

Оригинал этого материала 

***
Даже дьявольский навоз

Одним из самых необычных бизнесов «Фароза» является экспорт асафетиды — смолы растения ферула.

Асафетида известна сильным неприятным запахом и горьким вкусом. Ее часто называют «дьявольским навозом» или «вонючей смолой». В Индии и Пакистане она высоко ценится как приправа, более известная как «хинг», которую добавляют в блюда из чечевицы и баклажанов. В традиционной медицине ее используют как средство для лечения запора, метеоризма и вздутия живота.

Для получения асафетиды на корнях ферулы делают надрезы, чтобы вышел вязкий смолистый сок. После того как он подсыхает на корне, его собирают.

Один килограмм смолы, которую опытный собиратель может получить с одного-двух растений, можно продать за границей за 100 долларов — сумму, которая в четыре раза превышает среднюю пенсию в Таджикистане. Сбором и продажей асафетиды какое-то время бедняки зарабатывали себе на жизнь, пока этот прибыльный природный ресурс не привлек внимание Эмомали Рахмона.

В сентябре 2008 года Рахмон издал указ, «категорически запрещающий» сбор и экспорт асафетиды. Менее чем через три месяца Таджикистан криминализировал сбор ферулы — почти так же, как производство, хранение или продажу малых доз героина. В то же время президент поручил правительству изучить возможность переработки смолы внутри страны. Но в августе 2009 года Рахмон отменил свое решение, представив систему квот на сбор асафетиды (хотя ее экспорт оставался по-прежнему запрещенным).

Примечательно, что квоты должны были выдавать только компаниям с собственными перерабатывающими и производственными объектами в Таджикистане. И одна компания — «Фароз» — как раз открывала такой объект в Хатлонской области, что в 120 километрах к югу от Душанбе. Об объекте было объявлено сразу же после второго распоряжения Рахмона.

В пресс-релизе компании отмечается, что, хотя завод может сейчас производить и экспортировать две производные ферулы, его потенциал будет расти. «Уже ведется лабораторная работа по производству еще нескольких видов лекарственных препаратов и биологически активных добавок из этого уникального растения с лечебными свойствами», — говорится в релизе.

Но «Фароз» не остановился на этом. В 2015 году правительство объявило о выдаче второй лицензии на сбор ферулы компании «Мину Фарм». По словам чиновников, компания получила право на переработку 100 тонн смолы — на 40 тонн больше квоты «Фароза». В среднем это означает 6,5 миллиона и 2,6 миллиона долларов соответственно.

Согласно реестру компаний Таджикистана, Minu Pharm основана в марте 2012 года и принадлежит Файзулло Ширинову, который также является директором компании. Похоже, у Ширинова есть и вторая работа. В выпуске радио «Свободная Европа» за январь 2013 года Ширинова называют главой подразделения «Фароза», которое отвечает за бизнес, связанный с ферулой.

А в марте 2015 года на корпоративной странице «Фароза» в Facebook было опубликовано видео о компании «Мину Фарм». На видео компания представлена как часть фармацевтического бизнеса «Фароз».

Как и в большинстве других случаев с производствами «Фароза», президент Рахмон нашел время в своем напряженном графике для проверки деятельности Minu Pharm. После визита в 2013 году его администрация выступила с заявлением для прессы, в котором высоко оценила производство лекарств, в частности препаратов из змеиного яда.

Изначально власти объясняли запрет на экспорт сырой асафетиды необходимостью стимулировать ее переработку внутри страны. Таким образом рынок был очищен для «Фароза», а экспорт сырой асафетиды продолжился.

Согласно открытым данным, в 2015–2016 годах Таджикистан экспортировал в Индию в общей сложности 6,6 тонны сырой асафетиды. Поскольку «Фароз» и «Мину Фарм» — единственные компании, которые получили лицензию на ее сбор, возникает вопрос, пользуются ли они поблажками в рамках закона о запрете на бизнес для всех остальных.

Похоже, «Фароз» расширяет свой фармацевтический бизнес. В июле 2017 года компания запустила сеть из 600 медицинских лабораторий в больницах Таджикистана. С таким количеством точек, компания станет главным игроком на рынке.

Оригинал этого материала 

***
За рулем

В большинстве стран было бы странно увидеть президента на открытии школы вождения. Таджикистан немного не такой. На сайте Рахмона можно найти по меньшей мере четыре мероприятия, во время которых он перерезал красную ленточку, наблюдал за уроками вождения и даже сам посидел за рулем.

Его внимание к этой индустрии легко объяснить. Через дочерние компании «Фароз» управляет сетью из шести автодромов и семи автошкол (в планах построить еще десятки), в которых обучают водителей и выдают права.

До начала 2016 года рынок этих услуг в стране был многообразен и состоял более чем из 300 автошкол. Но в январе правила изменились в пользу «Фароза». Совместная комиссия нескольких правительственных учреждений провела массовую инспекцию школ и отозвала лицензии на основании низкого качества обучения у 220 из низ, то есть почти у 65 процентов школ.

Те немногие школы, что остались на рынке, обязали вести занятия на автодромах «Фароза».

Владелец одной из водительских школ Душанбе рассказал на условиях анонимности из страха перед последствиями, что после изменений стоимость услуг автошкол выросла на 100 процентов. «Обучение на права категории С стоило в среднем 300–350 сомони (37–43 доллара). Теперь невозможно найти школу дешевле 500 сомони (61 доллар)», — говорит он.

Через Ассоциацию «Водитель и транспорт», которая зарегистрирована в штаб-квартире «Фароза», компания могла косвенно иметь голос в комиссии, которая решает, какие школы продолжат работу.

Чтобы продолжить работу, автошкола должна купить или арендовать все оборудование, включая автомобили, у ассоциации — на это требование школы жаловались в открытом письме. Инструкторы школ должны регулярно проходить в ассоциации обучение. В ответ на запросы репортеров, представитель ассоциации заявил, что покупать у неё оборудование необязательно.

Но и после того, как везучий гражданин Таджикистана покупает автомобиль и сдает экзамен, он по-прежнему продолжает платить «Фарозу» — на этот раз ее дочерней компании «Фароз Айти» — за номерные знаки и биометрические водительские права. Но в отличие от беспрепятственного поглощения автошкол в случае с монополизацией рынка номерных знаков вышла заминка.

В 2007–2009 годах все номерные знаки в Таджикистане производила местная компания «Дурнамо». В 2009 году правительственное агентство по снабжению объявило тендер на производство 100 тысяч номерных знаков.

По словам главы «Дурнамо» Абубакра Азизходжаева, конкурентами компании по тендеру были еще три фирмы. «Дурнамо» предложила фиксированную стоимость изготовления одного номерного знака в 7 долларов до 2020 года.

Однако тендер выиграла компания «Фароз». Вскоре, как объясняет Азизходжаев, стало очевидно, что компания Сахибова провалит тендер, поскольку у нее не было оборудования для производства знаков. Тогда департамент дорожного движения наделил «Дурнамо» правом на производство 50 тысяч знаков. Одновременно с этим департамент рекомендовал «Фароз» и «Дурнамо». По словам Азизходжаева, «Фароз» от партнерства отказался.

Вскоре после этого, по его словам, департамент дорожного движения отказался заплатить Durnamo за 50 тысяч готовых знаков.

Азизходжаев решил выступить публично, обратившись к президенту Рахмону через СМИ. В ответ компания «Фароз» подала на него в суд за клевету и потребовала 46 700 долларов за репутационный ущерб.

Суд вынес решение в пользу «Фароза» и, как говорит Азизходжаев, конфисковал оборудование «Дурнамо» в качестве компенсации ущерба.

В феврале 2016 года Азизходжаеву предъявили обвинение в возбуждении «национальной, расовой, региональной или религиозной ненависти», что стало следствием его публичного обвинения правительства в коррупции, как считает Human Rights Watch. В августе 2016 года Азизходжаева приговорили к двум с половиной годам лишения свободы.

А гражданам Таджикистана ничего не остается, кроме как платить 24 доллара за номерные знаки «Фароза» — втрое дороже, чем за продукцию Durnamo.

В 2017 году правительство сделало еще один подарок компании Сахибова и распорядилось, чтобы все водители обновили свои водительские права и номерные знаки до 1 декабря или уплатили штрафы в размере до 17 долларов. Согласно заявлению дорожной полиции, замена прав обойдется в 38 долларов, а номерного знака — в 48 долларов. Прибыль получит «Фароз».

Оригинал этого материала 

***
"Фароз" на склонах

Один из самых известных проектов «Фароза» — горнолыжная база Сафед-Дара, она же единственный горный курорт в стране. Построенная в 1975 году база находится на участке площадью 60 гектаров с отелем на 250 гостей и двумя подъемниками. Руководители «Фароз» купили её у государства в декабре 2015 года.

Текущая стоимость гектара в этих местах варьируется от 74 до 500 тысяч долларов. Это значит, что один только участок в Сафед-Дара стоит как минимум 4,4 миллиона долларов, а то и все 30.

Однако, по словам главы Агентства по инвестициям и госимуществу Таджикистана Кодири Косима, «Фароз» получил права на землю и строения за 200 тысяч долларов с условием, что в течение следующих пяти лет компания инвестирует шесть миллионов долларов в развитие курорта.

В декабре 2016 года президент Рахмон открыл горнолыжный курорт и принял участие в многочисленных фотосессиях во время катания с женой на лыжах и снегоходах.

На церемонии открытия президент вновь похвалил «патриотичных бизнесменов», ответственных за проект.

В июле 2017 года некоторые из вновь построенных зданий на курорте потеряли устойчивость из-за смещения грунта. По словам главного архитектора страны, их построили без проведения инспекции по безопасности, поэтому сейчас сооружения нуждаются в ремонте.

Но президент Рахмон, похоже, не переживает по этому поводу. Четыре месяца спустя он осмотрел новый многоэтажный отель «Фароза» в окрестностях горнолыжного курорта Сафед-Дара. По уже известной схеме Рахмон похвалил инициативу «патриотичных бизнесменов». Оснований полагать, что эта похвала адресована членам его семьи, все больше.

Сахибову предоставили налоговые каникулы, которые, по всей видимости, были инициированы именно для него. Правительство ввело ряд налоговых послаблений для туризма, включая горнолыжные курорты. При этом курорт «Фароза» — единственный в стране.

Сахибов добился также личного признания. В январе 2016 года он стал президентом Ассоциации зимних видов спорта Таджикистана. В официальном сообщении Олимпийского комитета особо отмечается «прямая помощь» Сахибова в реконструкции курорта.

Оригинал этого материала 

***
Государственно-частное партнерство внутри семьи: таможня и медицинские лаборатории

В большинстве стран международными таможенными терминалами управляет государство. Но в Таджикистане сеть из 10 так называемых международных терминалов создала частная компания. Терминалы оборудованы всем необходимым для процедуры пропуска транспорта из Узбекистана, Кыргызстана, Афганистана и Китая. Еще четырьмя терминалами в стране управляют другие компании.

Самым большим терминалом «Фароз» обзавелся благодаря особому закону, который лоббировал сам президент.

В апреле 2011 года президент Рахмон выступил в парламенте с серьезной жалобой. Он посетовал на зависимость Таджикистана от импорта и призвал к росту внутреннего производства потребительских товаров. Чтобы решить эту проблему частично путем привлечения иностранных инвестиций, Рахмон приказал правительству разработать закон о государственно-частном партнерстве (ГЧП).

Через полтора года Рахмон подписал новый закон.

Он предусматривал широкий спектр способов создания ГЧП. Один из способов заключается в том, чтобы правительство провело открытый тендер по поиску частного партнера. Другой способ — выбор частного партнера на неконкурентной основе.

Согласно закону государство «предоставляет своему частному партнеру земельный участок», не упоминая никаких платежей. При необходимости государство также может помочь частному партнеру получить земельные участки, принадлежащие третьей стороне.

В сентябре 2014 года Рахмон похвалил закон и его результаты на открытии логистического и таможенного терминала в окрестностях Душанбе, который построил его зять и который может служить странным примером государственно-частного партнерства внутри одной семьи.

На то время из шести государственно-частных проектов в Таджикистане это был единственный, у которого был частный таджикский партнер. Хаб стоимостью 20 миллионов, построенный на месте старого автопарка, долларов состоит из таможенного терминала, автошколы, гостиницы, подразделения дорожной полиции и ряда органов, которые проводят государственные инспекции.

Во время церемонии открытия Рахмон попросил «бизнесменов-патриотов» из «Фароза» построить еще больше терминалов «мирового класса», как тот, который он только что представил.

Оригинал этого материала 

***
Как Шамсулло Сахибов "отжал" бизнес у основателя холдинга "Фароз" Умарали Кувватова
Смерть в Стамбуле

Умарали Кувватов был когда-то богатым бизнесменом, потом — изгнанником, заключенным и, наконец, ярым противником авторитарного режима в Таджикистане. Ранней весной в историческом центре Стамбула Кувватов встретил смерть, лежа на дороге и истекая кровью от огнестрельного ранения.

 

Умарали Кувватов

«Я почти лишилась разума, когда он умер у меня на руках, — вспоминает его вдова Кумриниссо Хафизова. — Было так много крови. Я в жизни не видела, как умирает человек. А ведь это был мой муж, мой любимый человек».

В тот день Кувватова с женой и двумя сыновьями пригласил к себе на ужин один приятель-экспат из Таджикистана. Во время ужина вся семья Кувватова внезапно почувствовала недомогание. По воспоминаниям Хафизовой, они едва могли говорить. Муж буквально выволок их на улицу, чтобы вызвать такси, хотя сам едва стоял на ногах. Именно в тот момент киллер выстрелил в него. Когда приехала полиция, Кувватов был уже мертв. Почему Умарали Кувватов встретил столь ужасающий конец так далеко от дома?

Его убийство ознаменовало конец выдающейся и многообразной жизни, по которой можно многое сказать о Таджикистане — беднейшей и наименее развитой из всех стран бывшего СССР.

Всего несколько лет назад Кувватов был успешным предпринимателем, зарабатывая миллионы на нефти, строительстве и торговле. Но решающую роль в его судьбе сыграло партнерство с Шамсулло Сахибовым. Вместе они расширили бизнес, начали продавать нефть силам НАТО в Афганистане и стали богатыми людьми.

Это сотрудничество было, в частности, выгодно более молодому Сахибову, для которого Кувватов изначально был своеобразным ментором. Его наставничество помогло Сахибову принять мудрые политические и финансовые решения, чтобы продвинуться, включая самое важное решение — породниться с правящей семьей. Сахибов женился на третьей из семи дочерей президента Эмомали Рахмона, Рухшоне Рахмоновой. Именно тогда их пути разошлись. Когда Сахибов стал достаточно влиятельной фигурой, он захватил бизнес Кувватова. Затем благодаря связям Сахибов превратил компанию Faroz во всепоглощающую империю с интересами во всех сферах — от школ вождения до металлургических заводов. (См. «Когда государство — это бизнес»)

Тем временем Кувватов, которому грозило заключение по нескольким обвинениям, был вынужден покинуть страну. В изгнании бизнесмен стал лидером оппозиции. Он указывал общественности на коррупцию, которая подпитывала авторитарную власть в Таджикистане, невзирая на то что агенты этой власти преследовали его, как утверждают родственники и друг погибшего.

После начала преследований на родине Кувватов бежал в Россию, затем дважды по требованию таджикских властей попал в тюрьму — в Дубае и Турции.

Тем временем проправительственные медиа запятнали его репутацию в Таджикистане, а его жена начала получать анонимные телефонные звонки с угрозами. В конечном счете он не смог убежать достаточно далеко и заплатил самую страшную цену за вызов, который бросил властям Таджикистана.

Его насильственная смерть — отравление, а затем выстрел в голову на глазах у жены и детей — показала, как далеко может зайти режим в Таджикистане в стремлении подавить своих врагов. История Кувватова также доказала, что предприниматель любого уровня влияния может в одночасье лишиться своего бизнеса.

Ни Сахибов, ни Администрация президента Таджикистана не ответили на просьбу о комментарии.

Директор, который исчез

После того как Сахибов возглавил компанию «Фароз», которую создал Кувватов, он превратил ее в гиганта. Между тем данных о том, что когда-то компанией управлял Кувватов, нигде нет, будто бы этого и не было вовсе. О том, что Кувватов был во главе компании, можно узнать из полузабытых сообщений СМИ. Еще в 2011 году информационные источники в Таджикистане и России называли его председателем «Фароз». А на видеозаписи пресс-конференции того времени его можно увидеть рядом с генеральным директором компании Азаматом Касымовым.

Но сегодня Кувватов едва ли упоминается в новостях и на сайте компании. По сути, «Фароз» официально отрицает, что бизнесмен вообще когда-либо имел к ней отношение.

«Он не занимает и никогда не занимал какой-либо должности в структурах компании и никогда не был в числе ее основателей», — говорится в официальном письме «Фароз» от 2012 года, которое ссылается на документы компании, а также юридических и налоговых министерств, которые «не содержат имени Умарали Кувватова».

Однако эти документы практически невозможно получить и подтвердить. Таджикистан — одна из самых закрытых стран для независимой журналистики. Обычно деловые бумаги в Таджикистане недоступны для сторонних лиц. Даже граждане Таджикистана, которые хотят ознакомиться с регистрационными данными компании, должны представить копии паспортов и быть готовыми к допросам служб безопасности.

Вот почему большая часть доступной информации о Кувватове, «Фароз» и Сахибове, который присвоил компанию, основана на личных воспоминаниях, а не правительственных или деловых документах.

Чтобы получить всю картину краха Кувватова, журналисты OCCRP поговорили с его женой, которая сейчас находится в изгнании, его адвокатом в России и племянником Шарофиддином Гадоевым, который скрывается от властей Таджикистана в Европе.

Они рассказали историю взлета Шамсулло Сахибова и объяснили, как молодой человек, начавший как ученик Кувватова, списал его со счетов.

(В компании «ФАРОЗ» неоднократные просьбы о комментарии оставили без ответа).

"Деревенский парень"

По словам Гадоева, основа успеха Сахибова была заложена еще в поздние 70-е годы. Тогда будущий президент Таджикистана Эмомали Рахмон работал в городе Курган-Тюбе (сейчас Бохтар. — Прим. ред.) в 100 километрах к югу от столицы. В те годы будущий лидер страны был частым гостем в доме деда Сахибова.

После того как в 1994 году Рахмон стал президентом, Сахибов-старший занял влиятельный пост. Поэтому, вспоминает Гадоев, когда Сахибов попросил Кувватова, который тогда занимался импортом топлива в регионе, взять под крыло внука, бизнесмен не мог отказаться. Вероятно, так и было положено начало карьеры Шамсулло Сахибова.

В интервью 2012 года Кувватов вспоминает первое впечатление от молодого человека. «Я в этом мальчике видел какое-то будущее. Я видел, что он откровенно говорит, старается работать», — говорит Кувватов.

Вдова бизнесмена вспоминает Сахибова как человека, который практически во всем зависел от ее мужа. «Шамсулло был просто деревенским парнем. Он ничего не знал. Он даже не умел по-русски говорить нормально. И всем, что он знает, он обязан моему мужу», — говорит она.

Она также помнит, что у мужчин были практически семейные отношения: «Они говорили, что их дружба навсегда. Сахибов хотел, чтобы его дочь вышла замуж за моего сына… Он был очень близок с Умарали. Когда он приезжал из Америки или Лондона, он даже не ужинал у себя дома. Он всегда был у нас».

По словам Гадоева, Сахибов поехал учиться в США при финансовой поддержке Кувватова. Там он встретил свою будущую жену, дочь президента Таджикистана, которая тоже училась в Штатах.

Поддержка Кувватова, вспоминает Гадоев, сыграла решающую роль в том, что президент Рахмон одобрил свадьбу, которая состоялась в 2005 году. Именно после нее отношения ученика Сахибова и учителя Кувватова развились в настоящее деловое партнерство.

Гадоев теряет всё 
Шарофиддин Гадоев сам был активным оппозиционером, который присоединился к общественно-политическому движению «Группа 24», созданному его дядей перед отъездом из страны. Очевидно, он напуган: с журналистом OCCRP Гадоев согласился встретиться лишь раз, сменив контактную информацию после интервью. Он также заявил, что покинул Таджикистан после того, как появилась угроза ареста. 
По словам Гадоева, он тоже лишился бизнеса из-за связи с Кувватовым. Он утверждает, что до 2012 года был единственным владельцем транспортной компании Gold Tour Trans с офисом в Душанбе. По его словам, властям понадобилось всего три дня, чтобы в январе 2012 года отнять его компанию. 
Он говорит, что к нему приходили представители служб безопасности, которые требовали, чтобы Гадоев переоформил Gold Tour Trans на Махмадулло Сахибова — отца Шамсулло. Когда Гадоев отказался, ему пригрозили фальшивыми обвинениями. «Мы можем обвинить тебя хоть в смерти Ленина», — вспоминает он слова силовиков. Гадоева задержали на три дня. После этого он подписал все бумаги для переоформления компании на другого владельца. Он покинул Таджикистан в июне 2012 года. Согласно документам компании, которая уже ликвидирована, последним ее владельцем была «Фароз».

Переломная точка

«После свадьбы все изменилось, — говорил Кувватов позже в интервью. — Когда дело дошло до денег, власти и политики, я в этом мальчике просто разочаровался. Я увидел, что он изменился. Вся боль и проблемы моего народа его как бы уже не касались».

Очевидное противостояние между двумя мужчинами вышло наружу летом 2012 года, когда Кувватов публично обвинил Сахибова в захвате его бизнеса.

Большинство СМИ называют это противостояние «коммерческим спором». Но Таджикистан — классический пример клептократического государства — страны, где политическая элита может зарабатывать миллионы, отбирая привлекательные для нее компании.

Известно, что предприниматели намеренно не наращивают бизнес, чтобы избежать внимания какого-нибудь могущественного родственника, брата или зятя президента. И хотя это, может быть, никогда и не докажут, именно это произошло между Кувватовым и Сахибовым, который стал влиятельной фигурой после женитьбы на дочери Рахмона.

Тайно записанный телефонный разговор, который обнародовал Кувватов, лишь подтверждает это подозрение. Во время разговора Сахибов заставляет Кувватова взять некую сумму денег и уйти из компании.

Разговор

Сахибов: «Это будут твои законные деньги, которые ты можешь забрать за один-два дня или оставить в компании. Это твои деньги, делай что хочешь! 
Если ты берешь деньги, то, естественно, выходишь из компанию полностью. Между нами не будет никаких дел, и, естественно, мы больше не будем партнерами или компаньонами. 
Мы больше не коллеги и не знаем друг друга. Но мои обещания в силе. Мы будем друзьями, будем смеяться, улыбаться, и как мужчина обещаю, что больше не причиню тебе вреда. До тех пор, пока наши пути не пересекутся в деловых вопросах»

Кувватов: «Договоренности, как насчет договоренностей?»

Сахибов: «Что до договоренностей, если ты возьмешь деньги и уйдешь из компании, все мои обещания будут в силе. Мы останемся друзьями, не врагами».

Сахибов: «Выгонять тебя — самое ужасное и последнее решение, которое я хотел бы принять… Я мог потерять миллионы, но для меня статус — самая важная вещь, потому что я больше не могу расти, понимаешь? Ты давишь на меня, и я не могу расти…»

Позднее в телевизионном интервью Кувватов объяснил, о чем был тот разговор.

«Мы сидели с Сахибовым, и я сказал ему: «Я создавал «Фароз» в течение 10 лет. Ты всегда был в Англии и США, всю работу делал я»… Он сказал: хочешь уйти с миром, — уходи. Но если нет, «мы подкинем тебе наркотики, и ты сгниешь в тюрьме», — вспоминал Кувватов.

Адвокат и консультант Кувватова в России Николай Николаев рассказал, что после первого отказа передать компанию Сахибову власти завели на Кувватова дело о незаконном приобретении недвижимости, незаконном заключении и финансовых операциях.

«Давление шло со всех сторон, — вспоминает Николаев. — От милиции до спецслужб. Кувватов говорил, что за ним следят и прослушивают. А родственникам поступали угрозы».

Вдова Кувватова подтверждает это, вспоминая уговоры, угрозы, обвинения и другие меры, с помощью которых на ее мужа давили, чтобы он отказался от долей в компаниях, которые сам же создал.

«Мы получали анонимные звонки отовсюду, — говорит она. — Я говорила со звонившими. Они говорили, что уничтожат меня и детей, если мой муж не уйдет. У меня даже есть аудиозапись, на которой Шамсулло предлагает мужу пять миллионов долларов за то, чтобы он ушел из компании».

Летом Кувватов покинул страну и обосновался в Москве.

Из бизнеса в политику

Теперь, живя в России и потеряв дружеские отношения с таджикским режимом, Кувватов решил, что пришло время говорить. Летом 2012 года он создал оппозиционное движение, которое назвал «Группа 24» в память о жертвах жестокого подавления службами безопасности Таджикистана в Горно-Бадахшанской области.

Движение так и не снискало славы уровня более старой и зарекомендовавшей себя Партии исламского возрождения Таджикистана, но стало привлекать все большее внимание — в основном мигрантов из Таджикистана в России.

В августе того же года Кувватов впервые раскритиковал режим на телевидении. Во многих последующих интервью он призывал власти Таджикистана к ответу за авторитаризм и провалы в управлении страной. Он открыто призывал президента к отставке.

Специалист по Центральной Азии Human Rights Watch Стив Свердлов говорит, что состоятельный беглый владелец телеканала K+ Мухтар Аблязов позволил Кувватову купить серию программ на телеканале и что эти передачи даже просочились в Таджикистан.

Свердлов, который в тот момент был в Таджикистане, вспоминает, как одно из выступлений Кувватова повергло уборщицу в шок. «У нее челюсть отвисла. Она замерла, ее парализовало. Это был первый раз в ее жизни, когда кто-то критиковал Бога. Это было очень показательно в плане уровня культа личности президента Таджикистана».

Дубай и далее

В декабре 2012 года Кувватова, который путешествовал в Брюссель, задержали в аэропорту Дубая на основании красного уведомления Интерпола, которое инициировал Таджикистан. Пока продолжались спекуляции о том, экстрадируют ОАЭ Кувватова или нет, он провел под стражей девять месяцев. Время от времени он публиковал видео или заявления, включая тайно записанный разговор с Сахибовым. Иногда он исчезал из поля зрения. Таджикские активисты в Москве проводили акции у посольства Таджикистана, требуя от ОАЭ не выдавать Кувватова на родину, где ему грозили пытки и не только.

После того как в сентябре 2013 года Кувватова наконец отпустили, его семья переехала в Стамбул, где он занялся коммерцией.

В октябре 2014 года его «Группа 24» призвала граждан к массовой демонстрации против режима Душанбе. Правительство отреагировало резко и зашло так далеко, что блокировало мобильную связь, соцсети и расставило по всему городу военную технику. Протест так и не состоялся, а «Группу 24» тут же объявили экстремистской организацией, ее членов арестовали или выгнали из страны.

В декабре Кувватова арестовала турецкая полиция. Вновь власти Таджикистана потребовали экстрадиции, утверждая, что на родине его обвиняют в экстремизме и восемь его соратников по «Группе 24» также арестованы в России и ждут экстрадиции в Таджикистан.

Последний удар

Турецкая полиция отпустила Кувватова в начале 2015 года, так и не экстрадировав его. Но конец был уже близок. Через месяц Кувватова убили.

5 марта бизнесмена с женой и двумя сыновьями пригласил в гости эмигрант из Таджикистана по имени Сулаймон Каюмов. (История знакомства Кувватова и Каюмова неизвестна.) Тот вечер стал роковым для Кувватова. Его семью отравили, но дети и жена выжили. Однако на улице Кувватова застрелили.

Расследование его смерти показало, что Каюмов работал с несколькими таджикскими сообщниками, которые избежали ареста и вскоре покинули страну рейсом в Москву. Самого Каюмова удалось задержать, он был приговорен к пожизненному заключению за убийство. Журналисты не смогли удостовериться в том, отбывает ли он наказание.

Не остановятся ни перед чем

Доподлинно неизвестно, кто именно отдал приказ убить Кувватова. Однако ясно, что режим неустанно преследовал его с тех пор, как он покинул страну, и особенно после того, как он стал политическим активистом. Его жена уверена, что в убийстве виновен Шамсулло Сахибов и другие члены президентской семьи.

«Я могу со стопроцентной уверенностью сказать, что именно они убили моего мужа, — сказала она OCCRP. — Это на их руках. У меня осталось шестеро детей. Эта семья [Рахмона] не пощадит никого. Ни женщин, ни детей», — говорит вдова.

«По сей день таджикские власти звонят моей матери и сестре и спрашивают: «Где она? Когда она вернется?» Я не знаю, что им нужно от моей семьи. Они убили моего мужа, но этого им недостаточно», — рассказывает Хафизова.

По ее словам, режим давит на семью, чтобы та уговорила ее вернуться в Таджикистан и заключить мир с властями: «Мы договоримся — это будет публично, и я должна буду жить в Таджикистане тихо… Я никогда не пойду на эти переговоры». Мягкий голос Хафизовой становится жестче: «Даже если они убьют моих детей у меня на глазах, я никогда не попрошу прощения».

Оригинал этого материала 

***
Жажда золота

На стоящих рядами синих пластиковых стульях сидят сотни мужчин и женщин в цветастых традиционных нарядах. Они внимательно слушают своего президента. В таджикских СМИ его называют «основателем мира и национального единства — Лидером нации» (использовать этот титул их обязывает закон). Эмомали Рахмон сделал важное объявление: начинает работу новое золотопромышленное предприятие.

Вместе с двумя девочками президент разрезал красную ленту в знак открытия предприятия «Пакрут» в Вахдатском районе, в 120 километрах к северо-востоку от столицы страны Душанбе. В официальном пресс-релизе обещают, что предприятие обеспечит местных жителей высокооплачиваемой работой и поддержит развитие таджикской экономики.

В июне 2016 года появилось объявление о том, что производство было учреждено «при поддержке президента», что неудивительно, учитывая долгие годы авторитарной власти Рахмона в этой бедной среднеазиатской стране.

Но, как выяснилось в ходе нового расследования Центра по исследованию коррупции и организованной преступности (OCCRP), поддержка президента Рахмона имеет свою цену. Оказалось, что после долгих лет сомнений и отсрочек иностранная компания, построившая производство, заплатила «премию за успех» фирме, которой руководит зять президента Шамсулло Сахибов. Эта иностранная компания зарегистрирована на бирже в Великобритании, а контрольный пакет ее акций принадлежит китайской организации.

China Nonferrous Gold Limited (CNG), имеющая листинг акций в секции рынка альтернативных инвестиций Лондонской биржи (AIM), заплатила по меньшей мере 2,8 миллиона долларов, чтобы получить лицензию на добычу золота в стране. (На тот момент компания называлась Kryso Resources PLC.)

Изучив полученные репортерами документы, Дэниел Балинт-Курти, глава отдела расследований в Global Witness (неправительственная антикоррупционная организация с главным офисом в Лондоне), сказал, что платеж мог быть незаконным и власти должны провести расследование.

«Такой платеж однозначно идет вразрез с британским законом о борьбе со взяточничеством, учитывая, что Kryso Resources — британская компания», — подчеркнул он.

Ни Сахибов, ни Администрация президента Таджикистана не ответили на просьбу о комментарии.

История Kryso демонстрирует масштабы, в которых иностранные компании, в том числе зарегистрированные в западных столицах, замешаны в коррупции, поражающей небольшие недемократические развивающиеся страны — особенно те, где есть значительные минеральные ресурсы.

На самом деле Kryso — не первая горнодобывающая компания, которая проводит сомнительные платежи, чтобы получить доступ к сокровищам Гиссарского хребта.

Золото под горой

Таджикистан — беднейшая страна в Центральной Азии, ее экономика зависит от многомиллионных денежных переводов, которые шлют домой гастарбайтеры из России. Но у страны есть шанс разбогатеть.

Это стало понятно еще в советскую эпоху, когда геологи из далекой Москвы впервые исследовали Гиссарский хребет.

Но лишь в середине 90-х, когда закончилась гражданская война, последовавшая за объявлением независимости Таджикистана, иностранные авантюристы рискнули попытать счастья в добыче золота в сердце Центральной Азии.

Одним из них был молодой бухгалтер из Новой Зеландии Крэйг Браун, приехавший в Душанбе работать в Nelson Resources — добывающую компанию, зарегистрированную на фондовой бирже Торонто.

В Таджикистане Браун нашел не только работу и жену — у него появились связи с влиятельными лицами, которые в итоге помогли ему начать свой бизнес.

К 2001 году он получил место финансового директора в другой канадской компании — Gulf International Minerals, которая также занималась поисками золота в Таджикистане.

Согласно статье, опубликованной в 2004 году в Globe and Mail, три года спустя таджикские связи Брауна оправдали себя. Будучи консультантом в Gulf International, он смог получить у правительства лицензию на разработку золоторудного месторождения Пакрут. Но лицензию он оформил не на Gulf International, а на себя лично, зарегистрировав для этой цели офшорную компанию на Багамах.

По данным независимого расследования, проведенного Deloitte, Браун пытался продать эту лицензию своему работодателю за 3,2 миллиона долларов, предлагая половину выручки директору по производству Аластеру Ралстону-Солу (который пытался подкупить двух членов совета директоров компании, чтобы заручиться их поддержкой).

Но сделка не состоялась, поскольку совет директоров узнал о ней и предложил обратиться в Deloitte, чтобы провести расследование. Ралстон-Сол был с позором уволен, оставив Брауна без денег, но с драгоценной лицензией.

Аудиторская проверка Deloitte выявила и другое нарушение: «денежные выплаты, предположительно, [совершенные] в пользу граждан Таджикистана» без сопутствующей документации. По данным аудита, в отчетах о расходах они были помечены как «вознаграждение за сотрудничество». Из-за недостатка документов в Deloitte не смогли решить, было ли это нарушением закона о борьбе с подкупом должностных лиц иностранных государств.

Таджикистан — крайне проблемная среда для бизнеса. Региональные эксперты пришли к заключению, что эта страна — запретная зона для иностранных инвесторов, которые хотят вести дела чисто. «Большинство международных инвесторов считают, что Таджикистан не подходит для бизнеса… Потенциальные инвесторы, крупные и малые, оказываются в безвыходном положении из-за коррупции на всех уровнях», — говорится в дипломатической телеграмме от 2008 года, опубликованной на WikiLeaks.

Возможно, поэтому несколько лет спустя новая компания Брауна, Kryso, перечислила миллионы зятю президента. На этот раз это было не «вознаграждение за сотрудничество», а «премия за успех». Но принцип остался прежним: чтобы получить желаемый результат, нужно заплатить влиятельным лицам.

Связи с Kryso

Компания Kryso Resources была основана в 2004 году в Великобритании. С ее помощью Браун во второй раз попытался использовать месторождение Пакрут в своих целях. (Он даже привлек кое-кого из руководящего состава бывшего работодателя, назначив их членами совета директоров в новой компании.)

Но на этот раз Браун решил не продавать лицензию, а самостоятельно начать разработку месторождения.

Чтобы обеспечить необходимый капитал неизбежно дорогому и долгосрочному начинанию, он вывел акции компании в секцию рынка альтернативных инвестиций Лондонской биржи, где обращаются самые рискованные и самые дорогие ценные бумаги.

«[Лондонский] альтернативный инвестиционный рынок — вечный источник проблем, — говорит Ник Матиасон, основатель Finance Uncovered — организации, которая помогает журналистам и активистам расследовать незаконные финансовые махинации. — Многие горнодобывающие компании, связанные с авторитарными государствами, сколачивают здесь состояния. Так они обретают видимость респектабельности».

Поначалу дела у Kryso шли хорошо. В 2004 году из ее проспекта, призванного убедить инвесторов купить акции, явно следовало, что у Kryso уже есть определенный уровень доступа в стране.

«У членов совета директоров есть успешный опыт работы в Таджикистане, — говорится в ней. — Руководство компании убеждено, что Kryso Resources — первая в стране иностранная компания, которая получит стопроцентную долю дохода от проекта по добыче полезных ископаемых».

В брошюре, разумеется, отмечено, что у Kryso есть лицензия на разработку месторождения Пакрут, которая распространяется на золотоносную залежь и 6300 гектаров вокруг нее.

Изначально Kryso получила достаточно средств, чтобы активно исследовать участок вокруг Пакрута, пробурить множество шурфов и получить новую положительную оценку рентабельности проекта. Компания решила не упускать и другие возможности и запустила неподалеку проект по разработке месторождений никеля.

Финансовый кризис 2008 года негативно сказался на финансах Kryso, заставил компанию сбавить обороты и искать дополнительные источники дохода. Вскоре на помощь пришла китайская государственная компания China Nonferrous Metals International Mining Co, предоставив Kryso ссуду на миллионы долларов, чтобы та продолжала работу.

Тогда Kryso столкнулась с новой проблемой, которую помогли решить связи Брауна.

После семи лет разведочного бурения и обещаний, что скоро золотодобыча начнется в серьезных масштабах, в 2011 году в полугодовом отчете Kryso была вынуждена сообщить своим акционерам плохие новости. Компании не удалось получить полноценную лицензию на разработку месторождения, которая необходима для перехода от разведочного бурения к непосредственно добыче. Это, как пояснили в Kryso, оказало непосредственное влияние на их планы. В отчете отмечено, что заявка на получение лицензии ждет утверждения «на президентском уровне».

Как выяснилось, риск, о котором они все это время подозревали, был реальным.

Еще в 2004 году в своей брошюре компания подчеркивала, что полномасштабное производство «зависит от решения соответствующих органов и правительственных учреждений». Почти в каждом последующем ежегодном отчете Kryso продолжала предупреждать, что успех предприятия будет зависеть от благосклонности властей.

«Правительство Таджикистана регулирует лицензирование, выдачу разрешений, экспорт и налогообложение в горнопромышленной сфере, что может негативно сказаться на способности компании продолжать разведочные и золотоизвлекательные работы», — говорится в годовом отчете Kryso за 2010 год.

И тут проблема внезапно решилась.

Премия за успех

В ноябре 2011 года президент Рахмон наконец одобрил разрешение. Два месяца спустя Министерство энергетики и промышленности выдало ООО «Пакрут» (дочернее предприятие Kryso) разрешение на разработку золоторудного месторождения на срок до 2030 года. Оно давало компании право добывать более 1,3 миллиона тонн руды в год.

Как Kryso удалось так быстро решить эту проблему?

Ответ — «премия за успех».

В годовом отчете за 2012 год говорится, что в январе — тогда же, когда была получена лицензия — Kryso передала фирме ООО «АНБАТ-Сервис» 8,2 миллиона акций, чтобы «погасить задолженность» более чем в 2,7 миллиона долларов «за успешное решение вопроса о перевыпуске лицензии для проекта «Пакрут».

По сути, это означает, что ранее Kryso пообещала ООО «АНБАТ-Сервис» неизвестную сумму в обмен на получение лицензии на горнорудные работы. Акции, которые компания передала в январе, погасили 2,7 миллиона долларов из этой суммы.

Если бы платеж был полностью совершен наличными, о нем бы никто не узнал. В этом случае Kryso не была бы обязана сообщать о нем. В ежегодном отчете эта информация появилась лишь потому, что часть платежа была сделана в акциях.

Что же это за компания «АНБАТ-Сервис» и как ей удалось решить проблему Kryso с получением лицензии после более чем года безуспешных попыток?

В пресс-релизе Kryso говорится, что «АНБАТ-Сервис» — просто таджикская консалтинговая фирма, которой компания признательна за «существенные и крайне важные консультационные услуги по юридическим и финансовым вопросам, а также вопросам PR», которые были ей оказаны в «трудоемком процессе получения лицензии».

Но репортеры OCCRP обнаружили, что «АНБАТ» — это дочерняя фирма крупного таджикского конгломерата «ФАРОЗ», который специализируется на нефтегазовой промышленности, туризме и внешней торговле. «ФАРОЗ» принадлежит Шамсулло Сахибову, мужу дочери президента Рухшоны. Меньше чем за 10 лет при личной поддержке президента компания стала основным игроком во многих областях таджикской промышленности.

Неудивительно, что иностранная компания, пытаясь получить лицензию, которую должен согласовать сам президент, готова заплатить миллионы ООО «АНБАТ-Сервис» — фирме, напрямую связанной с корпорацией Сахибова. Подобная практика стала привычной в странах, где всю политическую систему и крупные предприятия контролирует семья президента.

В дипломатической телеграмме от 2008 года, опубликованной на WikiLeaks, говорится: «Правительство убеждено, что иностранные граждане должны инвестировать средства в бизнес в Таджикистане, но без каких-либо условий, чтобы таджики со связями продолжали контролировать все предприятия в угоду своим личным интересам».

Когда Брауна спросили о его отношениях с Сахибовым, он ответил, что познакомился с ним на мероприятиях в посольстве Таджикистана в Лондоне, которые Браун часто посещал вместе со своей таджикской женой. Тогда Сахибов занимал в посольстве пост атташе по вопросам торговли. В январе 2017 года он уехал из Лондона, и с ним не удалось связаться, чтобы получить комментарии.

Лондонский парень 
Примерно через полгода после того, как Kryso заплатила компании «АНБАТ» «премию за успех», Сахибов купил в Лондоне большую квартиру с тремя спальнями. 
Квартира расположена на пятом этаже особняка в стиле ар-деко неподалеку от станции метро Lancaster Gate, в паре шагов от Гайд-парка, Вест-Энда и роскошного торгового центра Selfridges. 
От особняка с подземным паркингом и швейцаром рукой подать до западной части Лондона, которую облюбовала и денежная британская аристократия, и новоиспеченные богачи, в том числе олигархи из бывших советских республик. 
В 2014 году Сахибов продал квартиру. Согласно оценочному заключению, в следующем году ее стоимость составила 2,1 миллиона долларов.

В ответ на вопросы о задержанной лицензии для компании Kryso Браун описал стоящий за ее получением трудоемкий процесс: как пришлось похлопотать в разных государственных ведомствах, провести множество встреч с министрами и, наконец, обратиться за помощью к таджикскому послу.

Сахибова Браун назвал «приятным человеком, бизнесменом», который активно помогает иностранцам, желающим вложить средства в экономику Таджикистана. «Когда у кого-то возникали проблемы, — вспоминает Браун, — он приглашал их в свой офис и пытался их решить, звонил в нужные места».

Тем не менее он отрицает, что Сахибов как-либо содействовал получению лицензии для Kryso.

Он также отказался говорить о связях своей компании с «АНБАТ-Сервис», ссылаясь на договор о неразглашении.

По мнению Балинта-Курти из Global Witness, ситуация может оказаться весьма проблемной. «Если ООО «АНБАТ-Сервис» действительно принадлежит зятю таджикского президента, это серьезно повышает коррупционные риски», — сказал он.

«Необходимо, чтобы регуляторы AIM и британские власти провели расследование этой сделки и выяснили, кто именно получил «премию за успех», — добавил Балинт-Курти.

Добившись одобрения лицензии, Браун пошел дальше. В 2013 году китайский инвестор компании Kryso — госпредприятие China Nonferrous Metals International Mining Co — «выкупил» акции Брауна и других «выходцев» из Gulf, увеличив их долю в компании до 38 процентов. Позднее новые владельцы сменили название компании с Kryso на China Nonferrous Gold Limited.

Неизвестно, принадлежат ли по-прежнему компании «АНБАТ-Сервис» полученные ею акции; также неизвестно, сколько на этом в случае их продажи заработал Сахибов.

У компании непрозрачная структура владения. Более половины акций принадлежат шести так называемым номинальным держателям — это означает, что их конечные владельцы неизвестны.

Отношения с Kryso у Брауна закончились, а вот с Сахибовым только начинались.

Новая сделка

Всего месяц спустя после передачи акций компании «АНБАТ-Сервис» Браун совместно с Сахибовым учредил новое горнодобывающее предприятие. Свои деловые отношения они держали в тени: все проводилось через офшорную фирму, зарегистрированную на Британских Виргинских Островах (БВО). Как и в случае с Kryso, для получения лицензии на добычу понадобились связи Сахибова.

Это стало известно из «панамских документов» — просочившегося архива офшорной юридической фирмы Mossack Fonseca, полученного немецкой газетой Süddeutsche Zeitung и предоставленного Международному консорциуму журналистов-расследователей (ICIJ) и OCCRP.

Согласно этим документам, Сахибов и Браун учредили на БВО две независимые компании (Glatto Management и Ibstock Equity Limited), которые, в свою очередь, зарегистрировали в Великобритании фирму Primus Resources.

Роль компании Glatto в предприятии Браун назвал посредничеством. «Они решают твои проблемы, а ты платишь им согласно почасовому тарифу», — объяснил он.

По его словам, представители компании сказали ему: «За помощь в получении лицензии мы возьмем себе долю в компании».

И это, похоже, сработало.

В июле того года в официальном бюллетене был опубликован проект постановления правительства о выдаче лицензии на разведочные работы фирме Koni Nur — новой местной «дочке» компании Primus. Она дала ей право искать золото на месторождениях Укобхона и Пиндар, что примерно в 140 километрах к северу от Душанбе.

Браун сообщил журналистам, что узнал об этих месторождениях, когда работал в Таджикистане в 90-х годах. В то время, по его словам, они были нерентабельны из-за низких цен на золото.

Хотя Браун и признал, что Glatto сыграла ключевую роль в получении им лицензии, по его словам, его очень удивило известие о том, что владельцем компании был не кто иной, как зять президента Сахибов, которому он только что выплатил солидную «премию за успех» в связи с другим своим предприятием.

По утверждению Брауна, он не знал, что Сахибов является единоличным владельцем Glatto. Он рассказал, что в рамках проекта с Primus он имел дело с главой «ФАРОЗ» Азаматом Касымовым, и познакомил их именно Сахибов.

«Я не знал, что это компания [Сахибова], я думал, что владелец — Азамат, — сказал Браун. — Я и понятия не имел, кто за ней стоит».

Тем не менее, согласно документации Glatto, на момент появления фирмы Primus Сахибов был не только владельцем, но и управляющим. Касымов возглавил ее лишь год спустя, уже после ухода Сахибова.

К несчастью для Брауна, многострадальное месторождение вновь оказалось нерентабельным, но на этот раз не из-за цен на золото.

По его словам, в 2012 году власти Таджикистана приняли новый закон, обязывающий компании оказывать поддержку местному населению. Партнеры по новому горнодобывающему предприятию к такому готовы не были.

«Кто согласится на небольшой разведывательный проект, если при этом надо выделить 500 тысяч долларов на строительство школ и больниц?» — говорит Браун.

Он наконец уехал из Таджикистана, а тем временем у принадлежащего Сахибову «ФАРОЗ» дела пошли на лад. В прошлом году компания получила лицензию на разработку этого самого месторождения. В компании не ответили на просьбу о комментарии. Компания отказалась давать комментарии.

А вот компании China Nonferrous Gold повезло меньше, несмотря на успешное получение столь желанной лицензии.

В начале 2017 года лавина и оползень разрушили систему энергоснабжения месторождения и несколько зданий, повредив тоннели. Это серьезно повлияло на ход работ. В этом году компания планирует возобновить производство. На сегодня она успела продать Национальному банку Таджикистана 162 килограмма золота, получив за них 5,49 миллиона долларов.

Оригинал этого материала