"Политота-издат" Разоблачить "жидов" и "отблагодарить" Михаила Леонтьева через большой гонорар за его книгу

Михаил Леонтьев

Одновременно с сообщением о закрытии фонда «Династия», финансировавшего научно-популярную литературу, с книжного рынка пришла другая символически важная новость — некогда вторичный, если не сказать маргинальный, фестиваль «Книги России», организуемый российскими властями, пройдет в июне аж на Красной площади — теперь в новом формате и с новым руководством. Похоже, Кремль в лице «Роспечати» начинает активнее вовлекаться в книжный бизнес. Однако и сегодня «патриотический» вектор на книжном рынке представлен особенно ярко — в любом книжном магазине вы найдете целые шкафы с недавно изданными книгами, восхваляющими Путина, Сталина и разоблачающие заговор мировой закулисы. Впрочем, и цензура на этом рынке (как, например, затруднения с печатью доклада Немцова о войне в Украине) до сих пор была скорее исключением из правила. О том, почему мракобесие и конспирология захватили книжные магазины, как сделать книгу за два месяца и о чем хотят читать россияне Александру Литому на условиях анонимности рассказал редактор одного из крупных издательств.

О рынке

Книжный рынок всё больше монополизируется. Уже сейчас, например, «Эксмо» выпускает каждую седьмую книгу в России. «АСТ» ещё издает под своим брендом, но «Эксмо» «АСТ» уже съела. «Эксмо» принадлежит и самая крупная сеть распространения в стране. На это, так или иначе, приходится оглядываться. Политического давления «Эксмо» не оказывает, но приходится считаться с тем, поверят ли они в продаваемость той или иной книги, или нет. Основную накрутку на цену книги делают распространители. После всех издержек вроде транспортных расходов они ещё себе накидывают 100% от цены.

Рынок книжной политической публицистики, конечно, в разы меньше рынка художественной литературы. «Политотой» занимаются «Алгоритм», издающий книги широкого спектра, «Ad Marginem», работающий с «непопсовыми» текстами, «Книжный мир» и «Яуза», специализирующиеся на патриотической публицистике. Иногда политические темы берут и крупные издательства: «Эксмо», «Вече». Мелкие издательства, вроде Commonplace, роли на рынке не играют никакой. Это издательства для очень узких страт, вроде тусовки вокруг магазинов «Циолковский» и «Фаланстер».

Либеральных книжных издательств практически нет. Было сравнительно небольшое издательство «Норма» в Петербурге. Им руководил Петр Филиппов — на заре перестройки он был фигурой уровня Анатолия Чубайса. Сейчас он — позабытый дедушка, живет где-то в Митино. По-моему, у него права на все книги Егора Гайдара.

Претензии либералов и левых о том, что ты заходишь в любой крупный книжный магазин, а там только треш типа Николая Старикова, не совсем справедливы — проблема в первую очередь в том, что Стариков садится и пишет книгу об актуальных событиях, а левые и либералы — нет. Шансов издаться у либеральной или левой книги на актуальную тему не меньше, чем у охранительской.

Если речь идет об издании книги не под раскрученного автора, а под раскрученную тематику, таких проблем не возникнет. Это как в журналистике: любое СМИ, если получит легко читаемый содержательный текст, не будет же спрашивать у автора диплом журфака МГУ?

Показатель того, что книга состоялась — когда продался её тираж. Показатель успешности — допечатки тиража. Неожиданный пример одной из самых успешных политических книг в России лет за десять — «Власть в тротиловом эквиваленте» Михаила Полторанина. Уже два года назад было напечатано 60 тысяч экземпляров, сейчас, думаю, тираж перевалил за сотку. Полторанина не совсем можно включить в консервативно-охранительский дискурс. Это мемуарная публицистика с резкими оценками, в том числе по отношению к существующей власти.

Сейчас средний первый тираж книги политической публицистики — две тысячи экземпляров. Если он удачно проходит, второй может быть уже три тысячи. Продажи электронных книг — это слёзы. Недавно за месяц продаж 200 электронных книг в издательстве, где я работаю, доход был 30 тысяч рублей. Можно половину зарплаты кому-то заплатить, но это — несерьезно.

Есть или нет текст в интернете, не имеет значения. Например, полностью провалились продажи книги Алексея Сахнина о «Болотном деле», хотя её текста не было в интернете, и он сделал авторское расследование данных событий.

Сегодня книга выступает не в качестве источника новой информации, а как концентрированное итоговое знание, которое можно поставить на полку. Читатель ищет в книге подтверждение своим мыслям.

Издательства могут получать целевые гранты от государства — например, на книги к юбилеям победы во Второй мировой войне. Есть окологосударственный тусовки, вроде «Изборского клуба», через которые могут что-то финансировать.

При этом, книгоиздание пока остается самой не затронутой цензурой областью: это не СМИ, не интернет. Никакой Роскомнадзор так пристально за нами не следит. Потому, наверное, что чиновникам не важно, что о них будут помнить лет через двадцать — наверное, кроме Владимира Путина лично — и у них пока нет подхода к книжному рынку.

Об авторах

Самые топовые авторы — те, у кого есть раскрутка не только за счет книг. Стариков тот же известен не только книгами, а как политический деятель, известен своей работой на телевидении. Достаточно успешной оказалась книга «Империя наизнанку» Максима Кантора, блогера, писателя и художника. Она написана с антипутинских позиций, с негативной оценкой аннексии Крыма. Успех этой книги связан с раскрученностью автора, а не популярностью такого взгляда на украинские события. Самый простой способ узнать примерный гонорар автора — дорисовать к тиражу нолик. За первый тираж политической книги автор обычно получает 20-30 тысяч рублей. Жить с этого невозможно. Может быть, Стариков и живет — у него огромные тиражи. Эдуард Лимонов — уже нет. Могу предположить, что он живет с гонораров за свои западные издания. Я делал одну книгу Лимонова. Ему заплатили 30 тысяч рублей, и претензий от него я не слышал.

С авторами такого полета, у которых тиражи по 200 тысяч экземпляров, я не работал, потому не знаю, какие там гонорары. Рассказывают, Дарья Донцова за деньгами с охраной приезжает — суммы там очень хорошие.

Неплохо Сергей Кара-Мурза продается. Станислав Белковский любит свои статьи сводить в книжки — в принципе, его неплохо покупают. Борис Кагарлицкий публикуется в УРССе, где даже гонораров не платят, но его книги никогда и не продавались хорошо. Актуальной российской левой политической публицистики я уже давно не видел. Хорошо продавалась книга Владимира Квачкова, изданная во время суда над ним, но для её издания специально нанимали человека, который переписал книгу так, чтобы там ни разу не было слова «жид». Книга была востребована из-за интереса к Квачкову, а не к евреям.

В политоте литературные работники незаменимы. Самого автора заставить свести свои тексты в книгу, тем более в быстрые сроки, очень непросто. Обычно мы этот вопрос согласовываем: мы за автора сведем, и какой-то процент гонорара отдадим работнику.

Некоторые артачатся — да я сам охрененный писатель, я сам свою книжку напишу. На моей памяти, только один человек после такого спора действительно написал. Это был Александр Невзоров. И то, насколько я помню, у него на это ушло три года.

Смешная история была с Михаилом Леонтьевым. Мы захотели сделать его книгу. Я вышел на его доверенное лицо, девушку звали Маша. Звоню ей, говорю — мы хотим сделать книгу. Маша: «А у нас всё готово, сейчас я вам пришлю». Через 15 минут мне присылает готовый текст книги. Меня это очень удивило. Книга у нас выходит, Маша звонит мне в слезах. Оказывается, Леонтьева должны были за что-то «отблагодарить» — через большой гонорар за его книгу. А я просто в удачный момент позвонил, они и подумали, что я представляю «благодетелей». К консенсусу с Машей мы не пришли. В половину первого ночи мне звонит пьяный Леонтьев на мобильник, начал на меня орать. Я взял себя в руки и отвечаю: «Днем перезвоните моему руководству». Дело с ним как-то в итоге замяли.

С Pussy Riot произошло недоразумение. В конце суда над ними мы решили сделать книгу из их текстов. Я связался с их адвокатами — на тот момент, Марком Фейгиным, Николаем Полозовым и Виолеттой Волковой. Мы встретились, кажется, в «Кофе Хаузе» на «Парке культуры». По ним было видно, что деньги им очень нужны. Всем троим, и чем больше, тем лучше.

Фейгин мне озвучивал какие-то совершенно офигительные планы — что они начнут ещё и на дисках музыку Pussy Riot выпускать. Всё, конечно, есть в интернете, но вдруг кому-то захочется послушать Pussy Riot в машине? Торговались мы с ними торговались, и выбили они 200 тысяч рублей гонорара. Приходила от них девушка, Алиса Образцова, долго читала договор. Начались переговоры вокруг этого договора. Мое начальство не хотело сразу 200 тысяч отдавать — предлагали 100 тысяч сначала и 100 тысяч на допечатке тиража… Пока шли переговоры, книга ушла в типографию, и, внезапно, вышла.

Мог бы быть больший скандал, но удалось вовремя связаться с Петей Верзиловым и сразу начать переговоры. Выяснилось, что девочки, на тот момент сидевшие, ни о какой книге ничего не слышали — как раз тогда они стали отказываться от этих адвокатов — к нам приходили Сергей Бадамшин с Екатериной Самуцевич (она сидела как свадебный генерал), Бадамшин убедил снять книгу с продажи. Самая главная претензия к книге была — Надежду Толоконникову мы поставили на обложку, а Самуцевич и Марию Алехину — нет. Книга эта до сих пор где-то на складах лежит. Фейгин с компанией, к счастью, деньги не успели получить. Фейгин потом рассказывал, что он знать ничего не знает, а меня видел один раз в жизни. Действительно, он видел меня один раз в жизни, но, к счастью, у меня сохранилась вся переписка с Образцовой, где она очень настойчиво требует деньги.

Ещё под сочинскую олимпиаду мы хотели выпустить доклад Бориса Немцова. Он был не против, но выяснилось, что доклад-то совсем маленький, на книгу не тянет. Немцов тоже хотел денег, но не потому, что был жадный, а не представлял, сколько за книги сейчас платят. Назвал астрономическую сумму. Ему объяснили, что это невозможно — он понял. В итоге, сделали книгу из всех его докладов. Книгу напечатали, но пока все эти вопросы решались, олимпиада давным-давно закончилась. Тираж вышел ещё и летом, в несезон, мы даже в продажу её не пускали. Тираж на складах пылился, и мы всё думали — как бы его запустить… Теперь эта книга продастся.

Слышал, что недавно издали детские сказки Игоря Гиркина, но это не мы, и я не знаю, как они продаются. Из всех донецких деятелей я напрямую общался с Федором Березиным, замом Гиркина и писателем-фантастом. Сложным путями на него выходил в июле прошлого года во время осады Донецка, когда бои вовсю шли. Думаю, Березин ждал чего угодно, кроме звонка на мобильный с предложением переиздать его старую фантастику. Того человека, через которого я узнал номер Березина, уже нет в живых, он погиб под Дебальцево. Березина издали, прошел не шатко, не валко. Березин работает в жанре технотриллера: когда описываются бесконечно сложные технические приспособления, которые стреляют из множества орудий. У него был цикл, в котором поставленные на гусеницы морские корабли обстреливали друг друга из пушек.

Самая скандальная история в политической литературе недавнего времени — издательство «Алгоритм» решило сыграть на популярности Николая Старикова и нашло пожилого историка, которого также зовут Николай Стариков, и издало его книгу о заградотрядах в Сталинградской битве. СМЕРШ, Сталинградская битва — темы, близкие для читателей популярного пропутинского автора.

Стариков-публицист понял эту схему, но сделать ничего не смог, ибо, действительно, это книга его полного тезки. Тогда он сориентировал своих фанатов писать жалобы в прокуратуру на «Алгоритм» из-за изданного там юношеского романа Йозефа Геббельса. Роман написан до того, как он стал идеологом НСДАП — издавать работы которых запрещено в России. Но прокуратура и следственный комитет решили, что все тексты Геббельса, когда бы они ни были написаны, подпадают под этот закон. Дело кончилось судом, прокурор требовал реального срока лишения свободы, но суд дал 200 тысяч рублей штрафа.

Недавно в одном издательстве вышла книга с очень резкой критикой Михаила Прохорова. Этого издательства теперь нет на «Nonfiction», и не будет больше никогда.

О темах

Книг сейчас пишут мало, тем более, актуальных. Публикуют — переиздания и сборники текстов из интернета. Самый простой вариант сделать актуальную книгу — найти старую и переиздать её под новым названием. Никто не сел и не написал актуальную книгу про Крым. Да и вообще в книгах тема Крыма не очень пошла.

К удивлению издателей, полностью провалилась специальная оппозиционная серия книг, где был издан Геннадий Гудков, Сергей Удальцов и другие. Эту серию начали издавать сразу после 6 мая 2012 года. Оказалось, читать этих политиков люди не захотели.

Восточноукраинские фантасты до событий прошлого года написали определенный пласт книг о возможной гражданской войне. Как сейчас воюют, так примерно они и описали: сбылись их мечты о битве «православного воинства» с «пиндосами» и «украми». Насколько я знаю, эти книги не очень хорошо продались, хотя их, конечно, быстро переиздали со всеми аннотациями и красивыми обложками с георгиевскими ленточками.

Дело Александра Реймера пока не раскрутилось, а вот про Анатолия Сердюкова мы нафигачили не одну книгу. Стихи Евгении Васильевой издавались за её счет и плохо продавались. По Сердюкову все наши книги хорошо были проданы, с допечатками. Нам даже в издательство звонил какой-то совсем старый дедушка из какого-то союза ветеранов. Говорит, ветераны слышали по радио о книге, которую мы издали, хотели всем своим союзом купить десять штук.

Средюкова действительно очень не любили в армии. Издавали мы недавно книгу о спецназе ГРУ. Мы хотели её назвать «Зеленые человечки». Автор разозлился. Говорит, «зелеными человечками» гражданские сотрудники Минобороны при Сердюкове презрительно называли кадровых военных. Он говорит, вышла бы у него книга с таким названием, его не только уволили бы, но и здороваться с ним перестали бы навсегда.

Этого не ожидали, но самая ходовая тема сейчас — санкции. Есть это слово на обложке — книга продастся. Книжный рынок вскоре захлестнет «волна санкций» — все готовят книги о них. Кроме того сейчас, чего не было никогда, идет резкий рост интереса к военной тематике. Издательства запускают серии о гибридной войне, войнах будущего, ИГИЛ. Это очень востребовано. Владимир Путин — всегда топовая тема. Не важно, что написано в книге, главное, на ней должно быть написано «Путин».

Иосиф Сталин стал гораздо меньше востребован. Скорее всего, он просто надоел. Произошло перенасыщение рынка. Сталин сейчас исследован лучше, мне кажется, чем Владимир Ленин в СССР. У меня давно лежит — мы её не пускаем в печать — в принципе, нормально сделанная книга. Автор проехал все места ссылок Сталина и сделал «сталинский путеводитель».

Лаврентий Берия не нужен вообще, хотя, одно время, книги с ним продавались. «Еврейский заговор» стал неактуальной темой ещё тогда, когда я не работал в книгоиздательстве — видимо, в нулевые. Книги об «ужасных кавказцах» не были популярны никогда. Главные герои конспирологических книг — американцы. Появилась «псевдоконспирология». На Западе есть левые критики США, которые конспирологами не являются (например, Ноам Хомский). Их издают за счет одного пропутинского института, книжки хорошо продаются как раз в той же нише, что и обычный для России антиамериканизм.

Технология

Реакция на актуальные тренды возложена на таких редакторов, как я. Я всё время смотрю топ «Яндекса», сижу в соцсетях, постоянно читаю прессу. Там же я ищу и авторов. Если не удается найти известных персон, налажены контакты людьми, готовыми написать обо всем, что угодно. Ими можно затыкать дыры. Но это не «литературные негры» — на обложке такой книги будет стоять имя автора.

Авторы сейчас редко идут в издательства. В 70% случаях автор, пришедший в издательство сам, либо явно сумасшедший, либо, в лучшем случае, человек, чем-то сильно увлеченный. Такие люди редко доходят до публикации.

У меня в почте сейчас есть гигантская книжка какого-то безумного мужчины, который написал инструкцию для Лукашенко, как ему не допустить у себя Майдан. Он, например, советует вырубить весь лес на границе Беларуси с Прибалтикой. Лес переработать, заработать на этом денег, а вместо леса установить большие пулеметы, чтобы никто не пробрался с вражеской территории. К Лукашенко он обращается «Саша». Если бы эту книгу издали, она была бы солидным толстым томом.

Вот такое люди сами приносят. Чтобы хорошую книгу сами принесли — очень большая редкость.

В политическом издательстве редактор, по большому счету, выполняет функции литагента. Большую часть времени я не работаю с текстами. Текстами вообще занимаются удаленные работники. Я занимаюсь поиском авторов и составлением концепций серий. Грубо говоря, сижу и бесконечно придумываю книги. Для многих выход собственной книги — элемент престижа. Как правило, никто не против, чтобы издали его тексты и ещё заплатили 30 тысяч. Потому люди зачастую с энтузиазмом откликаются на предложение издать их тексты. Самое быстрое, за сколько реально сделать книгу после события — месяц-полтора. Если совсем халтурно — неделя-две собираются тексты, проходит корректура и отправляют в типографию. Там это зависает на подольше, потому что типографии — не в Москве, а в регионах.

В чистом виде «литературные негры» в политической публицистике большая редкость — чтобы сел и анонимно написал книгу от начала до конца. Обычно литературных работников привлекают, чтобы свести материалы в книгу. Допустим, раскрученный блогер пишет посты в Facebook — литсотрудник должен собрать его тексты в приемлемый для книги вид. Это достаточно геморная работа, за которую не очень много платят. Таких работников, наверное, можно назвать «неграми». В художественной литературе, насколько я знаю, есть более традиционные «негры». Именитый автор накидывает сюжет, они садятся и пишут. Достаточно про многих известных писателей есть слухи о том, что книги пишут за них. Пару лет назад озвучивалось, что, по условиям контракта, Донцова выдает книгу в месяц. И такой контракт действует годами.

Оригинал этого материала